Современная западная философия - экзистенциализм

Истоки Э. как особого направления мысли содержатся в учении С. Кьеркегора. Именно он впервые сформулировал антитезу "экзистенции" и "системы", разумея под последней систему Гегеля. В противовес панлогизму, растворяющему бытие в мышлении, т.е. уверенному, что бытие до мельчайших подробностей проницаемо для мысли, без остатка укладывается в понятие, Кьеркегор утверждает, что экзистенция есть то, что всегда ускользает от понимания посредством абстракций. Отсюда вытекает тезис о неприменимости научного метода в самопознании человека. Экзистенция есть "внутреннее", которое постоянно переходит во внешнее, предметное бытие. Поскольку предметное бытие выражает собой "неподлинное существование" человека, обретение экзистенции предполагает решающий выбор, посредством которого человек переходит от созерцательно-чувственного способа бытия, детерминированного внешними факторами среды, к "самому себе", единственному и неповторимому.

Взгляды Кьеркегора долгое время существовали как изолированный феномен духовной жизни Скандинавских стран. Философским течением Э. стал после первой мировой войны, потрясшей до основания весь социально-экономический уклад европ. общества, и прежде всего его официальную либерально-христианскую идеологию. Существенный ингредиент этой идеологии составляло просветительское убеждение в неодолимости прогрессивного движения человечества по мере успехов науки и цивилизации. Первая и особенно вторая мировая война с организованным фашистами геноцидом обнаружили явный дефицит гуманности в самом фундаменте научно-технической цивилизации в отношениях между людьми. Тогда и настало время Э., который становится самым популярным течением мысли в Западной Европе в 40-60-х годах. В этот период западная философская мысль интенсивно усваивает как уроки Кьеркегора, так и учения русских философов Николая Бердяева и Льва Шестова. Новый импульс популярности Э. дала деятельность Сартра и Камю, которые осмыслили опыт борьбы с фашизмом и политизировали Э., связав его с животрепещущими социально-политическими проблемами послевоенного времени. Для анализа Э. следует выделить инвариантное содержание построений представителей этого течения.

Прежде всего, Э. это онтология, учение о бытии, а не о том, что "надо" или "следует" делать человеку. Бытийственный характер Э. подчеркивают все без исключения его адепты. Это значит, что экзистенциальное мышление развертывается исключительно в сфере бытия, а все остальные традиционные философские проблемы приобретают второстепенное значение как частные следствия из решения основной онтологической проблемы. Эта основная проблема определение экзистенции в общей структуре сущего, т.е. конкретизация онтологической природы человеческой реальности в соотношении с остальными началами мироздания. Основное онтологическое определение экзистенции "бытие-между" (inter-esse) принадлежит еще Кьеркегору. Этим с самого начала подчеркивается промежуточный характер человеческой реальности, ее принципиальная несамостоятельность, зависимость от чего-то иного, что уже не есть человек. Природу этого "иного" представители Э. понимают по-разному. Религиозные мыслители (Ясперс, Марсель,, Тиллих) определяют это иное как "трансценденцию", открывающуюся в акте веры. Божественное трактуется в духе "апофатической теологии", не признающей никаких позитивных определений божества и отграничивающей его от мира целой системой отрицаний. При всех различиях между собой религиозные экзистенциалисты не мыслят существования божественного вне акта веры, т.е. отвергают догматическое постулирование существования Бога как предпосылки веры. Божественное реально существует лишь в акте веры, и одновременно с его появлением в горизонте человеческого бытия возможно достичь "подлинного существования". Напротив, вне устремления к трансценденции происходит деградация человеческой реальности, ее обезличивание и растворение в рутине повседневности. Но экзистенция это бытийственная характеристика человеческой реальности, поэтому даже на дне падения человек смутно чувствует свою причастность высшему, как бы ни был он принижен в социальной жизни. Отсюда и характерное для Э. феноменологическое описание ситуаций духовного кризиса, в которых у обезличенного существа проявляется острейшее ощущение неправильности, бессмысленности, недостойности своего бытия. Совсем не случайно, что немало представителей Э., начиная с Кьеркегора, с одинаковой легкостью пользовались пером философа, анализирующего "экзистенциалы" человеческой реальности, и пером художника, живописующего реальные жизненные ситуации, в которых эти абстрактные "экзистенциалы" предстают во плоти. Сближение литературы и философии в контексте Э. облегчалось усвоением экзистенциалистами феноменологического метода Гуссерля, любимым учеником которого некоторое время был Хайдеггер.

Хайдеггер переосмыслил феноменологический метод и приложил его к исследованию экзистенции, которую интерпретировал как "интенциональное бытие", "бытие-в-мире". Вслед за ним аналогичную операцию проделал Сартр и в известной степени Мерло-Понти. Феноменологический метод позволил превратить Э. в систематическую онтологию, описывающую реальность в своеобразном категориальном ряду.

Отвлекаясь от индивидуального своеобразия мыслителей, категориальную структуру позднего Э. можно представить в виде следующей онтологической триады: "мир бытие-в-мире бытие". Экзистенция есть средний термин триады, промежуточное звено, соединяющее потустороннее бытие с "миром" как ареной повседневного обезличенного существования. Направленность человеческой реальности на Мир означает неподлинное существование, "заброшенность", а стремление к потустороннему, "окликание бытия" подлинное существование. Побуждение к подлинному существованию содержится в таких феноменах, как "страх" (Ясперс, Хайдеггер), "экзистенциальная тревога", "тошнота" (Сартр), "скука" (Камю). "Страх" в экзистенциальном смысле это ни в коей мере не малодушие, не физический страх, а метафизический ужас потрясающее человека прозрение. Здесь важно не психологическое содержание феномена страха, а его онтологический смысл, который заключается в том, что человеку вдруг открылась зияющая бездна бытия. Теперь покоя нет, остался только риск решения, каковое отнюдь не гарантирует успеха. Это и есть "подлинное существование", которое вынести куда труднее, чем бездумное существование в рамках заведенного порядка вещей.

Если религиозный Э. зовет человека от мира к Богу, к самоуглублению, позволяющему обрести новое, "трансцендентное" измерение бытия, то для атеистического Э. характерен совершенно иной настрой. У Сартра и Камю основная онтологическая схема приобретает другое наполнение. Бог есть "противоречие в определении", т.е. противоречивое сочетание несовместимых характеристик: сознания, которое всегда отталкивается от бытия, и автономного, самодовлеющего, самому себе равного бытия. Последнее никак не может обладать сознанием, ибо тогда оно неминуемо потеряло бы тождество с самим собой. Если это так, то абсолютное бытие никак не может быть личностью, т.е. Бога не существует. У Сартра абсолютное бытие толкуется совершенно материалистически, хотя материальность выглядит для него крайне непривлекательно в виде гигантской, всезаполняющей свалки студенистой слизи. При такой характеристике абсолютного бытия "подлинное существование" Сартр уже не мог трактовать как устремленность к бытию. Он исходит из противостояния сознания и бытия, что очень напоминает картезианский дуализм духа и материи, с той только разницей, что сознание отождествляется им с отрицанием, отталкиванием от бытия, "просверливанием" в нем "дырок". Неподлинное существование стремится к "позитивности", к безграничному самоутверждению за чужой счет, что, по Сартру, является "желанием быть Богом", т.е. ницшеанским проектом сверхчеловека. Подлинное же существование, в противоположность безумной жажде власти, есть признание неотчуждаемой свободы другого наряду с моей собственной свободой так, чтобы всякий акт моего выбора стал выбором на всех и во имя всех. Подчеркивая значение выбора и роль инициативы субъекта, Сартр следует Фихте, а требуя, чтобы индивидуальный акт имел общечеловеческое содержание, Канту. Несколько иначе определяет подлинное существование Камю: это непрерывная "аскеза отрицания", абсолютный нонконформизм, несогласие со всем позитивным, непринятие всего, что существует в целом и по отдельности. Логическим завершением этой идеи стала концепция "Великого Отказа" Маркузе. Так атеистический Э. стал философским обоснованием левого экстремизма конца 60-х начала 70-х годов, хотя в целом его социальный смысл неоднозначен.

М.А. Киссель

Современный экзистенциализм. М., 1966; Проблема человека в западной философии. М., 1988; L. Gabriel. Von Kierkegaard zu Sartre. Fr./M.,1951; Existentialism and Phenomenology: A Guide for Research. N.Y., 1978.